Cборник «РАН глазами прессы за январь 2013». Николай Лаверов: «Нужны структурные перестройки экономики. Реальные, а не мифические»

Николай Павлович Лаверов курирует науки о Земле, те самые отрасли, благодаря которым Россия стоит в числе мировых держав, обладая и ядерным оружием, и огромными запасами сырьевых ресурсов. А потому так часто – весомо и определяюще – его слово звучит в Совете безопасности России. 

Потребовался нашей Родине уран, чтобы создавать ядерное оружие, и именно геолог Лаверов со своими коллегами помог решить эту сложнейшую проблему – считалось, что у нас этого важнейшего стратегического сырья недостаточно. Но молодые ученые создали такие методы добычи урана, которые позволили «по крупицам собирать его горы», как образно выразился один из них.

Во время бурного развития практически всех отраслей науки (а было и такое время в нашей стране!) Лаверов стоял в одном ряду с легендарным Мстиславом Всеволодовичем Келдышем. Он возглавил науку Киргизии и превратил ее в равноправного члена Академии наук СССР. Уже в Москве был среди лидеров, определявших развитие не только отечественной науки, но и промышленности, многих отраслей современной технологии.

В беседе с научным обозревателем Николай Павлович Лаверов размышляет о том, насколько по-хозяйски распоряжается мы энергетическими ресурсами, на которых базируется вся экономика России.

– Николай Павлович, сегодня энергетические ресурсы все больше принято рассматривать в контексте геополитики.

– Да, вы правы. И связано это, прежде всего, с обеспечением человечества энергией. Он нее зависит наше с вами благосостояние и развитие. Не зря международные энергетические форумы проходят теперь ежегодно. Эти встречи показывают, что развитие энергетики тесно связано с решением крупных промышленных и высокотехнологичных задач. Иначе и быть не может: разделить эти проблемы невозможно. Хотя существует и иное мнение, что, мол, мы буквально «потонули» в энергетическом изобилии, и именно оно сдерживает развитие высоких технологий.

Но это глубокое заблуждение. Оно создает превратное представление о современном мире. Известно, что самая мощная страна – США – получает огромное количество энергоресурсов с Ближнего Востока, из Латинской Америки, от нас. Что греха таить, многие страны мира живут благополучно, благодаря тому, что успешно торгуют с Америкой. И уже многим кажется, что такое положение будет существовать всегда. Однако это не так! Если внимательно проследить за тем, что происходит за океаном, то можно легко убедиться, что американцы создали у себя мощную энергетическую базу, которая позволяет им уже сегодня полностью освободиться от зависимости от других стран – поставщиков энергоресурсов. К этому они шли давно: несколько президентов провозглашали и поддерживали «программу энергонезависимости», и вот теперь они добились своего.

– И каким же образом?

– Тридцать лет они работали над проблемой так называемых «сланцевой нефти» и «сланцевого газа». В этом году они добыли из сланцев уже 200 миллиардов кубометров газа. Они твердо стали на путь полного снабжения своей, самой крупной в мире, промышленности углеводородным сырьем. Точно так же обстоят дела и с нефтью. Они получают из сланцев уже порядка 300 миллионов тонн этого сырья, что весьма существенно. И эти важные отрасли там стремительно развиваются. К 2025 году американцы не только прекратят импорт нефти и газа, но и станут их экспортерами. А это коренным образом изменит всю ситуацию на планете.

– Но считается, что сланцевые нефть и газ слишком дорогие и производить их невыгодно?

– О новых технологиях всегда так говорят, пока они не становятся обыденными. Кстати, в Китае идут аналогичные процессы. Не забывайте, Китай сегодня – это вторая экономика на планете. А вскоре она станет первой… Там точно определены главные направления развития, и в первую очередь они связаны с нефтью. Китайцы будут использовать все возможности, чтобы получать углеводороды – не только покупать их за рубежом, но и развивать собственные ресурсы, внедрять новые технологии получения и переработки нефти.

– Нам проще: ведь пока нефти и газа у нас много, не так ли?

– Об этом разговор особый. У нас, конечно, есть возможность перейти на более высокие технологии, даже, если хотите, произвести новую высокотехнологическую революцию. И экономические возможности у нас для этого имеются, их обеспечивают высокие цены на нефть и газ. Но оглянемся на недавнее прошлое, начало 90-х годов. Стоимость нефти тогда составляла восемь долларов за тонну. Семь лет мы переживали кризис, который привел нас к дефолту. Сегодня все специалисты в мире внимательно следят за ценой на нефть, потому что понимают – от нее зависит развитие мировой экономики.

К великому сожалению, серьезных научных исследований о том, как переходить от экономики, ориентированной на сырьевые ресурсы, к экономике с высокотехнологическими производствами, так и не появилось. Нашей науке, нашим ученым следовало бы этим заняться более энергично, потому что мы заинтересованы в таких исследованиях больше всех.

– А как же крупные инвестиции, капитальные вложения, которые по идее должны способствовать развитию научно-технической и промышленной базы?

– Они направляются сегодня в первую очередь в топливно-энергетический комплекс. Хорошо это или плохо? Я отнюдь не преуменьшаю роль металлургии, машиностроения, других отраслей промышленности, но, тем не менее, хочу подчеркнуть, что отрасли, связанные с углеводородами, еще долго будут определять уровень экономики России и других стран. Об этом следует помнить. К примеру, валовой продукт только одной компании «Роснефть» (правда, она самая крупная) оценивается в 30 процентов всего валового внутреннего продукта России. Инвестиции в десять крупнейших государственных проектов, заявленных сегодня, оцениваются почти в 650 миллиардов долларов США. Это приблизительно 20-30 процентов валового продукта России в 2013 году, что превышает расходы нашего бюджета.

«Роснефть» по капитальным затратам может сравняться с аналогичными американскими компаниями. Неплохая ситуация и по газу. Ввод нового месторождения на Ямале стал выдающимся событием не только в экономике страны, но и мира. Ничего подобного еще не было сделано ни в одной стране. Мощные инвестиции в нефтегазовые компании позволяют создавать новые предприятия комплекса, решать другие экономические и социальные проблемы. Короче говоря, еще долгие годы нефтегазовый комплекс будет гарантировать развитие России и повышать благосостояние народа.

Проинформирую вас: за все время из наших недр взято всего 16 процентов нефти. 17 процентов – это разведанные запасы, а к перспективным относятся 60 процентов. Эти сухие цифры человеку сведущему говорят о многом, и прежде всего о том, как нужно разворачивать геологоразведочные работы. Не сокращать – что сейчас происходит! – а развивать. Необходимо, чтобы ресурсы стали запасами. Разница в том, что запасы – это подготовленные к эксплуатации месторождения, а ресурсы – всего лишь предположения. Таким образом, ресурсов у нас много, а запасов недостаточно…

– А нефти и газа у нас больше, чем у других?

– Речь не идет о том, больше или меньше. Если взять плотные формации и низкопроницаемые коллекторы Америки, а также тяжелые нефти и нефтяные пески Канады, то они намного превышают традиционные ресурсы нефти и газа. Однако «достать» их трудно. Поэтому появляются и используются новые технологии, структура потребления энергоресурсов меняется.

Высокоразвитые страны потребляют их все больше. А нас убеждают, что нам необходимо наращивать освоение сырьевых ресурсов. Кстати, мы, следуя этим советам, и уходим все дальше в Восточную Сибирь, где условия работы, мягко говоря, неблагоприятные. С другой стороны, мы вынуждены это делать, иначе начнет иссякать поток ресурсов финансовых…

– Мы уже не раз убеждались, что энергетические кризисы способны изменять ситуацию в мире, и на нашей памяти такое происходило. Грозит ли нечто подобное нам в будущем, скажем, в ближайшие пару десятилетий?

– По нашим прогнозам, коренных изменений не произойдет. Потребление углеводородов и в 30-м году нашего века останется приблизительно на том же уровне, что и сегодня.

– Что же будет тогда обеспечивать наше развитие?

– В том числе и возобновляемые источники энергии. Это солнечная энергетика, ветровая, приливная и тому подобное. Однако, каждому понятно, что этого мало…

– А атомная энергетика?

– В ней задействована мощная когорта ученых и специалистов. Пожалуй, ни к одной отрасли не было привлечено столь могучей интеллектуальной силы и, казалось бы, уже сегодня атомная энергетика должна была стать лидером. Однако с 70-х годов, когда она начала бурно развиваться, рывка так и не произошло: сейчас АЭС дают чуть менее шести процентов энергии. Через два десятка лет их доля лишь слегка возрастет. Вывод прост: чрезвычайно трудно заменить традиционные источники энергии, и в обозримом будущем этого не случится.

А вообще, мне кажется, имеет смысл обратить внимание на «необычный» источник, о котором теперь говорят все чаще – бытовые отходы и биомасса. Эти источники энергии в 2030 году обгонят атомные станции – их доля в общем балансе составит около десяти процентов. Уже сегодня построены тысячи заводов, где из твердых отходов производится тепло и электроэнергия. Особенно много их в Германии. В Берлине уже целые районы снабжаются таким способом. Это весьма перспективное направление. Одновременно решается и другая проблема: борьба с засорением планеты.

Уж больно много мусора производит наша цивилизация, и чтобы не утонуть в нем, надо использовать все способы его утилизации.

– А уголь?

– Тут тоже следует разобраться. Еще десять лет назад много было станций, работающих на угле. После принятия Киотского протокола, в котором основное внимание уделено углекислому газу, казалось бы, производство электроэнергии на таких станциях должно было уменьшаться. Однако это не так. В ближайшие четверть века «угольная линия» резко пойдет вверх – станций, работающих на угле, станет в два раза больше. Китай сейчас потребляет порядка пяти миллиардов тонн угля, США – чуть более миллиарда тонн, другие страны – тоже получают электроэнергию за счет угля. Объясняется это, конечно же, экономичностью, а также тем, что нефть почти полностью уходит на обеспечение топливом транспорта, в электроэнергетике использовать ее невыгодно. Конечно, увеличивается доля газа и атомной энергии в общем балансе, однако «уход» нефти будет в основном замещаться углем.

– А как же Киотский протокол?

– Еще требуется доказать, что выбросы углекислого газа меняют климат планеты. Это не так очевидно, как представляют общественности некоторые ученые. Тут много неясностей и неопределенностей.

– Вы нарисовали картину, так сказать, в мировом масштабе. А что будет происходить в России?

– Сейчас расходуется у нас порядка полутора миллиарда тонн условного топлива. Из них около 44 процентов идут на экспорт, а остальное – на внутреннее потребление. Атомная энергетика и ТЭЦ в сумме составляют девять процентов. Промышленность, транспорт и сельское хозяйство потребляют всего лишь 18 процентов, а 20-25 процентов электроэнергии теряется в сетях, то есть при передаче энергии от производства к потребителю. Таким образом, порядка 70 процентов топливных ресурсов или уходит за границу, или напрасно расходуется. Столь расточительного хозяина и представить трудно! Конечно, такая ситуация связана с тем, что экспорт топлива дает нам основную часть финансов.

– Тупик?

– И, тем не менее, схема эта прогрессивна!

– Как такое может быть?

– Электроэнергия производится у нас на станциях, работающих на газе. А это, как ни странно звучит, высокотехнологичное производство. Ничего подобного в мире нет. Газ как источник для производства электроэнергии, а потом и как источник моторного топлива – хорошее решение. Это и современные технологии, и большая наука. Тем более что нашей стране выпало счастье распоряжаться огромными ресурсами газа, и делать это надо разумно и эффективно.

– А надолго ли хватит его?

– Как я уже говорил относительно нефти, ресурсов у нас много, а запасов недостаточно. С газом еще более серьезная ситуация. Разведанные запасы составляют 20 процентов, 7 – предварительно оцененные и 68 – перспективные. Мы начали после войны активно отбирать газ, и за это время успели взять всего около 5 процентов известных нам ресурсов. Говорить о том, что в России кончаются нефть и газ, по меньшей мере, неоправданно. Но, несмотря на столь оптимистический вывод, следует помнить, что те ресурсы, которые открыты учеными «на кончике пера», находятся в разных местах и в сложных геологических структурах.

– Мы не говорили еще об уране. А именно с ним связывают свое будущее энергетики во Франции, в Украине, в Японии…

– Мировое производство урана росло на протяжении многих десятилетий гораздо быстрее, чем это требовалось. И естественно, так как в период «Холодной войны» – с 1945-го до 90-х годов – много урана уходило на создание оружия. Начало наблюдаться перепроизводство урана, и надо было что-то делать… К счастью, было заключено соглашение ВОУ-НОУ. Это означало переработку высокообогащенного, то есть оружейного, урана в низкообогащенный, то есть энергетический. За восемь лет с помощью уникальной технологии, созданной нашими специалистами, было переработано сто тысяч тонн урана. Сегодня порядка 20-25 процентов атомной энергетики США держится на нашем уране. Это одна из главных нитей, связывающих две экономики. Вторая нить – это поставки наших ракетных систем: лучшие в мире двигатели для первых ступеней. Таким образом, атомная энергетика и космическая промышленность занимают главное место в наших экономических отношениях с США.

– Значит, у нас добыча урана превышает его потребление?

– Да, это так. А лет через 15, когда сравняются запасы сырья и его добыча, войдут в строй принципиально новые реакторы, точнее – новые технологии, которые у нас разработаны. Это реакторы на «быстрых нейтронах» и серия других аппаратов, которые придут на смену реакторам водо-водяным.

«Быстрые» же реакторы воспроизводят ядерное топливо, что позволяет нам надежно прогнозировать развитие этой области энергетики на 100-150 лет вперед.

– Из нашей беседы вытекает, что особо беспокоиться не следует: сырьевая база обеспечит нам безбедное существование еще на добрых сто лет?

– Это традиционное, к сожалению, заблуждение. По производству энергоресурсов мы достигнем уровня 1990 года лишь к 2020 году – именно таким оказался спад экономики в результате рыночных реформ. По энергоемкости и теплоемкости ситуация аналогичная…

– Но ведь у нас «планов громадье», и о них постоянно говорят наши руководители!

– Чтобы реализовать эти планы, нужно уходить от привычной, сырьевой экономики. Если идти прежним путем, то нам потребуется уже в 2020 году почти в два раза больше условного топлива, чем раньше. То есть, 2,6 миллиарда тонн вместо полутора миллиардов. Понятно, что такое развитие сырьевой базы невозможно. Значит, нужны структурные перестройки экономики. Реальные, а не мифические. Иначе мы окажемся в энергетическом тупике.

– Куда же нам идти в таком случае?

– В Арктику. Там сосредоточены огромные ресурсы нефти и газа. После оледенения гигантский континент опустился под воду, он унес с собой грандиозные запасы сырья. В Арктике мы провели комплексные объемные исследования. В частности, геофизические. В Баренцевом море обнаружен ряд перспективных районов, пробурены скважины и прогнозы подтверждаются. От Карского моря и до Чукотки предстоит вести геологические исследования – тут еще много «белых пятен». Всего же в Арктике по расчетам порядка 100 миллиардов тонн условного топлива, из них 80 процентов находится в российском секторе. Поэтому работы в Арктике имеют важнейшее значение для будущего нашей страны. Однако туда можно идти только с новыми технологиями, с самой современной техникой, с хорошим научным обеспечением. И тут можно говорить об определенных успехах. За последние десять лет, мы накопили значительный опыт, который позволяет смотреть в будущее с уверенностью. Мы добываем сейчас более 10 условных миллионов тонн в нефтяном эквиваленте. Это больше, чем все страны арктического шельфа. Поэтому говорить, что «мы спали и ничего не делали» (а это пытаются утверждать некоторые политики), неверно. Проделана колоссальная работа, и она несоизмерима с тем, что делается в других странах. Однако, несмотря на это, отмечу, что геологические исследования у нас все-таки на начальной стадии. Норвежцы и шведы уже обследовали значительные территории, они пробурили большое количество скважин в Восточной Атлантике. Причем масштабы работ лучше и шире, чем на континентальных участках. Норвежцы показали, что нефтяные залежи встречаются во многих отложениях, возраст которых от 400 до 80 миллионов лет. Слоевая насыщенность нефтью бассейнов необычайно велика. К примеру, толщина одного такого слоя, расположенного от Кольского полуострова до Норвегии, составляет 18 километров. Картина аналогичная той, что мы наблюдаем в Прикаспийской впадине.

– И как же добыть эту нефть?

– Некоторые проекты уже воплощены в жизнь. Другие создаются. Думается, широкое распространение получат подводные комплексы, когда объединяется десять скважин. Из этого комплекса по трубопроводам, протянутым по морскому дну, топливо поступает на перерабатывающий комбинат, где оно разделяется. А затем уже сжиженный газ и нефть перевозится потребителям танкерами и специальными судами. Управление всем этим комплексом осуществляется автоматически.

Между прочим, это великое достижение науки! Реализованы и другие программы. В частности, созданы специальные платформы, которые находятся далеко в море, и вся добыча нефти и газа ведется уже с них.

– Вы нарисовали фантастическую картину освоения Арктики, вопрос в том, как все это осуществить?