Интервью: Президент РАН ищет новый путь для академии
Научное сообщество России переживает сейчас мучительные перемены. В прошлом месяце влиятельную Российскую академию наук (РАН) заставили слиться с двумя другими академиями – медицинской и сельскохозяйственной. Закон, который предписал эти перемены, также создал Федеральное агентство научных организаций (ФАНО), контролирующее объединенную академию и ее активы. По словам президента Владимира Путина, эти реформы должны вернуть ослабевшей российской науке былую славу. Впрочем, критики видят в происходящем махинации людей из окружения президента, которые стремятся ослабить академию или наложить руки на ее имущество, оцениваемое в 10 миллиардов долларов.
В интервью ScienceInsider 68-летний президент РАН Владимир Фортов, известный специалист по физике плазмы, критикует то, как реформа была навязана научному сообществу, и доказывает, что с противниками академии следует сотрудничать, а не бороться. Для большей краткости и ясности его ответы были отредактированы.
ScienceInsider: Почему правительство реформирует РАН?
Владимир Фортов: В Российской академии наук уже шли реформы, но и обществу, и руководству страны это было не очевидно. Поэтому руководство решило применить свой собственный план действий. Это был план более быстрых и радикальных реформ, разработанный без должных консультаций с учеными. Правительство сочло правильным объединить академии в общую структуру, соответствующую его представлениям о современных тенденциях.
Разумеется, причины считать, что Академия наук нуждается в переменах, были. Мы видели эти причины и начали заниматься данными проблемами, как только меня избрали президентом РАН. Почему же именно в этот момент нам навязали реформу? На мой взгляд, это было ошибкой. Правительство предпочло позицию неких заинтересованных бюрократов позиции ученых.
– Согласно закону, в прошлом месяце РАН слилась с еще двумя академиями. Означает ли это, что РАН прекратила существовать?
– 8 февраля Российская академия наук отпраздновала свое 290-летие. Сможет ли она отпраздновать свое 300-летие через десять лет? Многое зависит от того, как закон о реформе будет интерпретироваться и проводиться в жизнь.
Научно-исследовательские институты РАН были переданы в ведение ФАНО, и в связи с этим перед академией стоит задача сохранить их исследовательский потенциал. Однако с реалистической точки зрения приходится признать, что в будущем весь корпус НИИ может уменьшиться.
– Когда реформа закончится, какую страну Россия будет напоминать с точки зрения организации научных исследований? Ищете ли вы сейчас новую модель?
– Боюсь, что это будет модель, которую знаменитый русский писатель Николай Гоголь описал в своей пьесе «Женитьба» – там, где невеста решает, кого из женихов ей выбрать. В наши дни в России модно заимствовать из-за границы внешние черты, не уделяя достаточного внимания содержанию.
– Как будут управляться объединившиеся академии?
– Сейчас я возглавляю новую Российскую академию наук, объединившую в себе три академии: основную РАН, Российскую академию сельскохозяйственных наук и Российскую академию медицинских наук. Мы готовимся к первому общему заседанию академии, которое должно будет пройти в конце марта. На нем будут приняты уставы, проясняющие вопросы управления РАН.
– Как Вы относитесь к тому, что закон отменяет звание члена-корреспондента?
– Мы сумели добиться отмены исходно присутствовавшей в законопроекте схемы прямого приема всех членов-корреспондентов в академики. Теперь им придется проходить через процедуру выборов. Однако статус академика все равно девальвировался из-за того, что выросло число его обладателей. Это все равно, что включить печатный станок и напечатать в три раза больше денег. Естественно, валюта в таком случае обесценится.
– Широко обсуждается вопрос о том, как скажутся слияние академий и бюджетные соображения на ученых из институтов РАН. Какой процент из 55 тысяч ученых, по-вашему, потеряет работу в 2014 году?
– Вопросы сокращения персонала не входят сейчас в компетенцию РАН и, по крайней мере, в ближайшее время не будут рассматриваться РАН.
– На Ваш взгляд, не вызовет ли этот закон утечку мозгов из России?
– Без всякого сомнения, утечка мозгов последует. Она уже чувствуется, особенно, среди молодежи.
– Вы говорили, что готовы сотрудничать с директором ФАНО Михаилом Котюковым. Однако многие полагают, что Вам следовало бы занять более агрессивную позицию в борьбе за будущее РАН. Как Вы будете представлять интересы ученых академии в предстоящие трудные недели?
– Мы, ученые, хорошо знакомы с математической теорией игр и понимаем, какие стратегии могут привести к победе или как минимум к ничьей, а какие – только к поражению. Агрессивные стратегии выигрышны только в одном случае – если у тебя многократное преимущество по силам. В противном случае разумнее использовать переговоры, то есть кооперативную стратегию. Метаться из стороны в сторону и менять стратегии в зависимости от успеха или неудач в разрешении отдельных вопросов – значит только ухудшать дело. Поэтому мы с Президиумом РАН, подавив эмоции, избрали такую линию поведения, и многие ученые и члены академии нас поддержали. Я по-прежнему ее придерживаюсь и по-прежнему считаю принятые мной решения правильными. Я убежден, что за последние полгода мы добились для академических ученых большего, чем могли бы добиться парой агрессивных атак.
– В какой степени направления исследований будут продолжать определяться самими исследователями? Скажем, сотрудники Математического института имени Стеклова сообщают, что новые распоряжения ограничивают область их исследований финансами, молекулярной биологией и прочими прикладными сферами. Области, прославившие институт — например, геометрия, топология и алгебра, — не будут больше поддерживаться. Как Вы смотрите на этот вопрос и какие рычаги у Вас будут в новой системе?
– Это один из самых трудных и актуальных вопросов. Посмотрим, как все будет выглядеть на практике. Однако, судя по общему состоянию нашей экономики, финансовая поддержка науки вряд ли будет возрастать. Поэтому некоторые направления пострадают.
– Оглядываясь назад, как Вы считаете, могли ли Вы что-нибудь сделать в прошедшие месяцы, что улучшило бы перспективы РАН?
– Жаль, что мы не подготовились тщательнее и серьезнее к проработке юридических тонкостей закона и не добились официальных переговоров, результаты которых были бы зафиксированы письменно. В нынешней России устные соглашения работают плохо.
(“Science”, США)
Ричард Стоун (Richard Stone)
14/02/2014
http://www.ras.ru/news/shownews.aspx?id=6509e829-e695-4c18-b5d1-60dbb8aa997c#content